Елена ЮРГЕНСОН

***
На остановке люди стоят.
Холодно. Снег идёт.
Стрелки торопятся на часах.
Завтра кончается год.
Крупными хлопьями падает снег
в предновогоднюю ночь.
Жизнь продолжается.
Я прошу, пусть будут сын и дочь.
Пусть будет радость и рядом печаль,
Мрак и поток лучей.
Жизнь продолжается. Будет пусть
счастье у всех людей.




О как хотелось бы сгореть дотла,
Сгореть, остыть, остаться горсткой пепла.
Чтобы душа измученно не меркла
И чтоб забылись звуки и слова.
Чтобы писать неистово в ночи,
Когда объято всё вокруг покоем.
Но сердце в теле всё стучит-стучит
И вытворяет с разумом такое,
Что не понять вовек, не объяснить,
Да это вовсе никому не нужно.
Уста замкнулись. Всё вокруг молчит,
И одиночество опять над миром кружит.
Но, видно, в этом тоже есть резон.
И звёзды ярче и луна полнее,
Когда раздвинет космос горизонт
И вся земля окрест заиндевеет.
Платить за всё приходится сполна:
За зной, за исступленье тела.
Желание нахлынет, как волна.
Ну а потом лишь остаётся пена.
Останется любовь и мудрость душ.
Переболит, перегорит, истает,
Дождём прольётся, где была лишь сушь,
Развеет. Памятью печальной станет.
Есть лабиринт имён.
Как же туда попасть?
Есть лабиринт времён,
Где так легко пропасть.

Имя ты назовёшь.
А лабиринт молчит.
К будущему взовёшь.
Время тебя умчит.

Но не поймёшь куда.
Но не поймёшь зачем.
Словно по проводам
В поисках перемен.


Пушкин

Он уже знал, что будет убит.
Наталья проехала мимо.
Он уже знал, что не будет забыт.
Небо февральское стыло…

В темном серванте среди хрусталя
Стоит статуэтка поэта.
Ему не хватило ни ночи, ни дня.
Крылатка небрежно надета.

В муке сердечной сжата рука.
Пуля готова к полету.
И в наши дни издалека
Слышится смерти клекот.


* * *
Наваждение. Ты и ночь.
Притяжение. Ты и сон.
И часы улетают прочь.
Пробуждение – глухой стон.

Счастье близкое. Но вчера.
Слезы жемчугом на постель.
Жизнь другая уже с утра.
И такая вот канитель.


Ровно через неделю, 14 февраля, состоится презентация сборника стихотворений «Странница» нефтекамской поэтессы Елены Юргенсон. Необыкновенная и интересная встреча с автором состоится в актовом зале краеведческого музея («Бизнес-центр»).
Если вы хотите поговорить о культуре, послушать стихи из уст самой поэтессы и насладиться музыкой, приходите.
Начало в 15 часов.
Легко сойти с ума и в нежности признаться.
А это всё весна и сумасбродный март.
А если суждено проститься-распрощаться,
То напишу стихи уже на новый лад.
Пока снега летят и заметают души -
Прощальный свист зимы из яростных ветров.
Но разольётся снег одной огромной лужей,
Дома кругом стоят, как стайки островов.
И смутно, и светло из снов полупечальных,
Где я тебя ищу и всё смотрю окрест.
Венок сплету из снов последних и начальных
И к звёздам полечу – туда, где Южный Крест.
О, поздняя весна, ты остужаешь душу,
Скупа твоя любовь и зыбок солнца свет.
Растает тихо снег, зальёт собою сушу,
Останется едва в оврагах белый след.
О, поздняя весна! Река на перепутье:
Сорвать покровы льда
иль подождать чуть-чуть.
Неистовство струи
все льдины в вихре скрутит,
Освободит потом воды неспешный путь.
О, поздняя весна, черны твои уборы.
Вот снег сошёл на нет. И влажная земля
Раскрытая лежит. И дышат её поры,
О пахоте, о семени моля.
Не лишайте человека радости,
Станьте хоть на капельку добрее.
Шутка друга и ребячьи шалости,
Уверяю, вас они согреют.
Без улыбки вашей дом – гостиница,
И цветы завяли в синей вазе.
Неужели просто так проститесь вы,
Резко оборвав на полуфразе?
Не ходите с лампой днём зажжённою,
Не кричите, что вы друга ищете.
Будьте другом сами, если всё же вы
Обрести друзей хотите, слышите?!
Называют осень золотою.
Обнаженной графикою веток.
Лист последний, как печальный стоик.
Он листка июньского лишь слепок.

Островки прощальные растений,
Азбукою Морзе птичьи стаи.
Осени тона и полутени.
Шлейф духов, как облачко, растает.

Пахнет яблоками и волнушкой
И пьянящей гроздью винограда.
Снова мы у памяти в ловушке,
В парке, где узорная ограда.

Мне теперь припомнилось лишь мельком:
В тишине деревья молча стыли.
Где-то в прошлом вон у той скамейки
Безнадежно счастливы мы были.

Слепо. Слепок. Ах, как все нелепо.
Осень возвращается и ранит,
Обнаженной графикою веток
Манит заблудившуюся память.
Как на палитре разбросаны осени краски,
Густо стекает багряная, переходя в желтизну.
Скоро померкнут природы волшебные маски.
Сроки придут – и оденется всё в белизну.
Ну а пока правит бал свой прекрасная осень.
Холодно утром, а днём, как и летом, тепло.
Тянутся птицы в высокую звонкую просинь.
Скоро зима. Только сердцу легко и светло.
Как хотела попасть я на каменный остров,
Там, где камни, как птицы, и камни, как звери,
И общаться мне с ними легко так и просто.
Как хотелось мне в каменный остров поверить.
Камнеломки в раю, но не камнедробилки,
Валуны, как медведи, и тёплые камни,
И на мордах у них, и на лапах улыбки,
И зовёт и зовётся мой остров «Я память».
По замшелому молу в океан и далече
Я иду и обратно хочу возвратиться.
О, далёкий мой остров, как лик человечий,
Продолжает всё звать и всё просит присниться.
Подари мне зонт. Защити меня.
Мой потушен взор. Нет в душе огня.
Посмотри в глаза. В них лишь серый свет.
Что ещё сказать? Что мне ждать в ответ?
Как в предзимье жить в глухомани дней?
Может, платье сшить то, что посиней?
Рыжий плат связать. Нехотя надеть.
Что ещё сказать? Может, песню спеть...
Канет серый день в снежную метель.
Ты моя лишь тень, птица свиристель.
Отболит печаль. Воссияет свет.
То, что было – жаль. Вот и весь секрет.
На западной окраине земли,
Где солнце исчезает за горой,
О, как печально сказочно порой.
Куда плывут, встречаясь, корабли?

Куда мне обратить летящий взор?
Куда бежать глухой ночной порой,
Где солнце исчезает за горой?
Что ждёт меня: успех или позор?

Но страсти так ничтожны в суете.
И кажется, что вот за той горой
Мы встретимся, мы встретимся с тобой.
Но только будем мы уже не те,

Что двадцать или тридцать лет назад.
И солнце вновь садится за горой.
О нет, не поспешу я за тобой.
С любовью смотрят вслед мои глаза.

На западной окраине земли,
Где солнца лик закроется горой.
О, как же мне мучительно порой.
Но светят в темноте глаза твои.
Солнышко милое! В садик пора.
Соня моя, вставай!
Сказку тебе расскажу с утра.
Ну же, не засыпай!
Тихо пижамку с тебя сниму
И витаминку дам.
К сердцу тебя я нежно прижму.
Богу молитвой воздам.
Глазки откроет дитя моё
И улыбнётся мне.
Песенку тихо с тобой споём
Маленьким гимном весне.
Я возвращаюсь к тебе.
Где я была? Не помню.
Может быть, в варьете.
Вечер был или полдень.
Музыка там была?
Кажется, да, конечно!
В небе Любовь плыла.
Думала, это вечно.
Я возвращаюсь в свой дом.
Что-то во мне угасло.
А всё, что было потом?
Лампа в ночи погасла.
Лампа. Свеча. Фонарь.
Блики на чёрном фоне.
Было, наверно, как встарь.
Рядом играл Бетховен...
Пролетает в жизни, пробегает
День ли, час ли или целый век.
Кто-то песнь любимому слагает.
Кто-то проклинает всех навек.
В этой жизни как прожить достойно,
Чтоб не мелочиться и не врать?
Чтобы на душе всегда спокойно
Было. Что ещё теперь сказать...
Сколько на свете грустных мам,
Осиротевших детей.
Сколько семейных горьких драм,
Забытых детьми затей.
Сколько на свете потухших глаз
И скорбно сжатых губ.
Сколько не сказано нежных фраз,
Тех, что ласкают слух.
Горлинкой, радость, в сердца лети
И оставайся навек.
Солнечный лучик, ты всем свети.
Счастлив будь, человек.
Храни, Господь, моих детей от бед,
От недобра, от нелюбви и фальши.
Пошли, Господь, побольше мирных лет,
Чтоб им жилось спокойно в жизни нашей.
Пошли, мой Бог, в ночи волшебных снов
И радостного утром пробужденья
Венков сонетов и прекрасных слов,
И солнечного в лицах отраженья.
Извечны на Руси приметы,
Берёзы и калины куст,
В лугах бушующее лето
И ненавязчивая грусть.
И танцы в сполохах огня -
Вы так чудесны для меня.
Жизнь продолжается, жизнь продолжается.
Беды и радости – всё в ней случается.
Любим друг друга и всё-таки ссоримся,
От неприятностей сильно расстроимся.
Мы – современники, мы – соплеменники,
Нашей планеты вечные пленники.
На небе солнышко – мы улыбаемся.
Всё повторяется – жизнь продолжается.
На реке спокойно, величаво.
Волны омывают берега.
Я стою у самого причала –
Душу очищает мне река.
Минет всё: обманы и сомненья.
День пройдёт. За ним уже другой.
Ляжет мне на стол стихотворенье
Лёгкой и стремительной строкой.
Я странствую по августу и зною.
И счастья колыбель меня качает.
И ничего ещё душа не знает,
Какую дверцу завтра я открою,
Когда лишусь в беспамятстве и пепле
Своей любви ещё такой далёкой,
Где буду многократно одинокой
В великолепном лучезарном пекле.
Одиночество – оно как наказанье.
Не дано, наверно, мне любить.
Одиночество – великое призванье –
Никого потом не осудить.
Солнце светит. И сияют звёзды.
Жизнь благодарю. Порой скорблю.
Утром ранним, вечером ли поздним
Эту жизнь, как никогда, люблю.
Как с нотного листа мелодия слетает,
Так и с моих страниц взмывает ввысь душа.
Печальный шлейф духов взметнётся
и растает.
И древние шелка из полусна шуршат.
Осенняя река во времени пространства
Пронзительно светла, неспешна и тиха.
Душа стремится к ней. И в состояньи транса
Предчувствую восторг рождения стиха.
Всмотрюсь в глаза Любви с надеждою
и верой,
Окину горизонт, а может – что за ним.
Почувствую, что миг вот этот – самый первый.
А где-то там, вдали, спешит мой пилигрим.
И чутко у окна застыну и затихну,
Чтоб сквозь ветра времён услышать: он идёт.
Забудусь и вернусь, и плат цветной накину.
И босиком к нему, как в солнечный пролёт.
У Музы клянчила рифмы,
Хотя бы одну и только.
Закончилась паста. Грифелем
Писала я строчки в столбик.
Сидела и долго мучила
Сознание. Но наитие
Не испускало лучики,
Словно его я обидела.
Слова разбежались. Жалостно
Просила вернуться обратно.
Детской хотелось радости.
Где моя школьная парта?
О падениях и взлётах,
Страхах наших неземных,
Сожалениях, что поздно,
Вдруг преобразились в стих
О несбыточном и вечном,
Что случается во сне
И отнюдь совсем не грешном.
Дело даже не в весне.
Все приливы и отливы
Океанов, рек, морей –
Это вечные мотивы
Для печалей всех мастей.
На земле нас миллиарды.
Много нас, но можно счесть.
Если мы друг другу рады,
Значит, счастье в мире есть.
И все наши сожаленья,
Страсти, комплексы весны –
Это лишь всё итог сомнений,
Что в любви лишь мы сильны.
Мы, поди, любви боимся,
Груз, который нам не снесть.
Мы опять куда-то мчимся.
Только рядом счастье, здесь.
Я люблю тебя, планета.
Я люблю тебя, мой дом.
Лучше в мире нет завета.
А всё грустное – потом.
Все приливы и отливы
Океанов, рек, морей –
Это вечные мотивы
Для печалей всех мастей.
Далеко за горами живёшь.
Я живу на равнинной реке.
Ты давно уже чуда не ждёшь.
Но к тебе я приду налегке.
Я по звёздам свой выверю путь,
Самым верным мой будет
маршрут.
Станет трудно, но это чуть-чуть,
Наши звёзды к тебе приведут.
Расстояние — не резон.
Полнолуние — словно взрыв.
Где-то слышен далёкий звон.
Где-то слышится птицы вскрик.
Что почувствуешь ты впотьмах?
Что увидишь в зигзагах гроз?
Может, только звериный страх,
Что меня не найдёшь средь берёз,
Что на склоне горы растут,
Где родник берестой пропах.
Прошепчу тебе: «Милый друг...»
И пройдёт твой озноб и страх.
Это сон будет или явь.
Этот путь по ночной звезде.
На мгновение лишь представь,
Как спешу и стремлюсь к тебе.
Помоги понять мне мир природы
После снегопада и дождя,
Помоги увидеть в небосводе
Наступленье завтрашнего дня.
Помоги увидеть за обличьем
Светлый и любви желанный лик.
Истину и радость возвеличив,
Бьёт неиссякающий родник.
Моя отрада - этот поздний час.
Когда чуть слышно музыка звучит
И что-то тихо говорит о нас.
По стёклам дождь потоками журчит
И тянет осенью к предзимним холодам.
Дожди её - последнее касанье.
Твой голос долетит по проводам
И донесёт печальное признанье.
Всё вдалеке. Пронзительные кроны,
Последняя опавшая листва -
И королева осени у трона
Прощальные произнесёт слова.
Всё вдалеке - леса, поля, пригорки
Река несёт к холодным берегам
О лете память, на губах так горько.
Блуждают где-то Ева и Адам.
Отрадный час, когда в осенней неге
Возможность есть и плакать, и творить.
И плакать, и застыть в легчайшем снеге.
С любовью думать и с надеждой жить.
Рядом с мамой тепло.
Будет детям светло.
Вот опять рассвело.
Злое прочь унесло.
Берегите детей
От жестоких затей,
От холодных людей,
От циничных идей.
Берегите детей!
Как с нотного листа мелодия слетает,
Так и с моих страниц взмывает ввысь душа.
Печальный шлейф духов взметнётся и растает.
И древние шелка из полусна шуршат.
Осенняя река во времени пространства
Пронзительно светла, неспешна и тиха.
Душа стремится к ней. И в состоянье транса
Предчувствую восторг рождения стиха.
Всмотрюсь в глаза Любви с надеждою и верой,
Окину горизонт, а может, что за ним.
Почувствую, что миг – вот этот самый первый.
А где-то там, вдали, спешит мой пилигрим.
И чутко у окна застыну и затихну,
Чтоб сквозь ветра времён услышать: он идёт.
Забудусь и вернусь, и плат цветной накину.
И босиком к нему, как в солнечный пролёт.
Нам никогда не встретиться с тобой,
И раньше мы ни разу не встречались.
Нам не дано всех радостей, печалей...
Лишь посмеяться над своей судьбой.
Мне кажется, я на тебя похожа.
Мне кажется? И холодок по коже.

Попутный ветер огибал листву
И время огибало нас с тобою,
И, если я сейчас чего-то сто́ю,
То, видимо, над временем стою́
И постигаю истину простую.
Но Боже мой, как по тебе тоскую!

Скупая мысль раскрыла горизонт.
Ты – это я. Я – ты в соизмереньи,
И впали мы с тобой в безвременье.
Какой над нами век? Который год
Так хочется понять, лицо твоё увидеть!
Но в зеркало взглянув, вдруг поняла, что ты
Стремишься объяснить. Знакомые черты.
И будет что потом, могу сейчас предвидеть.

В прощальном зное августа зажечь
Свечу в ночи, как символ поминальный,
И оказаться в комнате овальной
Среди зеркал, полусгоревших свеч.
Омытая слезами и дождём,
Дождём, что рухнет посредине ночи,
Он память мою тихо обесточит.
И мы с тобой простимся и уйдём.

Я знаю, что похожа на тебя,
На ту, из позапрошлого столетья,
С тобой несла страданья лихолетья,
С тобой сгорала в сполохах огня,
Где свист снарядов и смертельный вой,
И где мой папа, маленький и сирый,
Стоит, я вижу, у твоей могилы,
Взъерошенный, с белёсой головой.

Как хочется его мне уберечь
И сохранить, создать судьбу иную.
Но времена, увы, нас не минуют
И не изменят роковых всех встреч.
Мне многого уже не угадать.
Хотя я верю: на тебя похожа.
И ничего на свете нет дороже.
И на душе любовь и благодать.
Босая, озябшая на снегу Приэльбрусья,
Забытая тобой и запорошенная,
Я всё же счастлива немилостью твоей,
Своей свободой, словно я в отрочестве.
Брошу средь серых скал, среди камней
И, поднимаясь вверх, маяча в кресле,
Я чувствую, как сзади, за спиной,
Твой мрачен взгляд и смех звучит невесел,
Ты словно тащишь в горы шар земной.
Я танцую в светлом зале,
Как в старинном водевиле.
Я танцую с твоей тенью,
А тебя в помине нет.
Я испанка из Гренады,
А быть может, из Севильи.
И несётся моё тело
В вихре лёгких кастаньет.
Я твоя Долорес в страсти,
Консуэло – в утешенье.
Я твоё лишь помню имя
И лица жемчужный свет.
Знаю я – придёт нескоро
Столь желанное забвенье.
Знаю я, что в водевиле
Для печали места нет…
За семь перевалов готова уехать с тобой.
Готова уехать, ты только меня позови
За даль-горизонт, там, где плещется синий прибой,
Где время идёт в ореоле добра и любви.
Где твой караван, что неспешно идёт по горам,
Где звёзды и свет, и луна ослепляет в ночи.
Где старый шаман неумолчно в свой бьёт барабан,
И сердце моё ему в такт то молчит, то стучит.
Как всё воедино собрать и связать в узелки
Из памяти нити событий и горестных дат?
И чтобы потом разорвать эти мысли-силки.
И кто ты теперь мне: любимый ли, названый брат…
О, как нестерпимо хотела уехать с тобой!
И брезжил рассвет. И сердца касались лучи.
Я берегом шла, чтобы вновь возвратиться домой.
Звенели в кармане от счастья и горя ключи.
О, моя полынная душа,
Озеро моих печальных чувств.
Я живу, то медля, то спеша.
Снова радости любви учусь.
Только горечь сердцу не унять.
Только годы говорят: «Ты что?
Всё забыла? Всё начнёшь опять?
Ну куда по жизни занесло?»
В памяти всё выжжено дотла.
Снова белый лист передо мной.
Если даже в чём-то солгала,
Путь обратно приведет домой.
Вот и всё. И счастье только в снах.
Вот и всё. Опять к себе вернусь.
Не пущу я больше в душу страх.
Остается синеоко грусть.
И знаешь, что не в совершенстве
Тобой написана строка.
Но изумительно блаженство,
Когда спешит твоя рука
За светлой мыслью, за летящей
В эфире знобко и легко.
И, кажется, всему прощаешь.
Звон колокольный далеко.
Издалека ли издалёка,
Но ясно видится во мгле,
Как проникает взор глубоко
И остаётся в глубине
Сердечных мук и покаянья,
Весёлых гроз, лихих ветров,
И лучше не было свиданья
С идущими наперекор
Событиям, что порой губили,
Надеждам, канувшим вовне,
Но рядом люди, что любили,
Забыв о мелочной вине.
И всё вокруг так сотворимо,
Как лучезарная заря.
А годы? Пусть проходят мимо.
А жизнь? Она прошла не зря.
Хорошо быть девочкой Ассолью,
Ждать, когда возникнет алый парус,
Не встречаться с ноющею болью,
Что от одиночества досталась.
Хорошо, когда в восторге чувства,
Мир вокруг безудержно прекрасен,
Места нет печали, грусти,
Горизонт безоблачен и ясен.
Хорошо Ассолью быть и с Греем
Никогда вовек не расставаться.
Пусть любовь нас в мире всех согреет,
Чтоб могли мы чаще улыбаться.

А за окнами снова день Рождества –

Прошлой ночью звезда засияла.

Все разорваны покрова,

Покрова иудейского стана.



Будут долго ещё фарисеи

Говорить о свершении чуда,

Будут сеять и множить сомненья

У всего иудейского люда.



В перехлёстах веков и годов,

В перекрёстках дорог и тропинок,

Средь толпы, среди сонма голов

Промелькнёт незнакомый инок.



Встанет мальчик на светлую паперть,

Оглядит всех с любовью окрест.

Провожает его Богоматерь

Вот отсюда – уже… на крест.

В Рождество хоть на мгновенье

Отойдём от суеты,

Вспомним, чьё же мы творение,

И чьи белые листы

И цветы в душе посадим,

И запустим в сердце свет.

Будем жить кого-то ради

Этот год и много лет!

Как претворить нам в жизнь, что суждено,

Преодолеть себя, увидеть в мирозданье

Светящееся в полночи окно

И погрузиться в лабиринт сознанья.

Крупицей мира ощущать себя,

Величьем мира вечно восхищаться,

Великой силой мудрого огня,

В глубины океана опускаться.

Мы атомы Вселенной, мы вокруг,

Мы звёзды мира, боль его и счастье.

Мы замкнуты всегда в единый круг.

Мы звенья жизни самой крепкой частью.

Идея жизни так проста по сути.

Идея жизни — вечная любовь.

Пока мы сами человеки — люди,

Мы плоть любви, мы плод её и кровь.

Проживают в доме звери:

Кошка, кот и добрый пёс.

Охраняют ночью двери,

Тихо дремлют в мире грёз.

Утром по квартире скачут,

Лапой по постели бьют.

Однозначно это значит:

Всё. Прощай, ночной уют.

Холодильник обожают,

Кругом у него сидят

И умильно провожают,

Всё, что по утрам едят.

То пройдут на задних лапах

Или сделают кульбит.

Остаётся только ахать,

Чтоб сервиз был не разбит.

Дружно лопают из плошки,

Всё, что им ни подадут.

Верный пёс, котяра, кошка

В мире счастливо живут.

О, моя полынная душа,

Озеро моих печальных чувств.

Я живу, то медля, то спеша.

Снова радости любви учусь.

Только горечь сердцу не унять.

Только годы говорят: «Ты что?

Всё забыла? Всё начнёшь опять?

Ну куда по жизни занесло?»

В памяти всё выжжено дотла.

Снова белый лист передо мной.

Если даже в чём-то солгала,

Путь обратно приведёт домой.

Вот и всё. И счастье только в снах.

Вот и всё. Опять к себе вернусь.

Не пущу я больше в душу страх.

Остаётся синеоко грусть.

Другие Авторы
Анатолий ТЕТЕРЕВ
Евгения Чуклина
Клара Зайнутдинова
Рената ПЕРВУШЕВСКАЯ
Любовь БЕЛЯЕВА
Михаил ЧУКЛИН
Альмира ФАТХУЛЛИНА
Олег ГОНШТЕЙН, гимназия №1
Евгения УСТЮГОВА
Антонина Арсеньева